Разумеется, врач, участвующий вместе с математиками в составлении алгоритма-программы работы машины, в получении первичной информации, должен быть высококвалифицированным специалистом и удовлетворять всем требованиям врачебной этики. А как же быть с интуицией врача, с его чутьем, с «клиническим нюхом», с «Флёр клиник» французских авторов? Давно уже пора, наконец, подвести под этот термин материальную базу, основания для этого дало павловское учение о высшей нервной деятельности.

Один из выдающихся клиницистов И. А. Кассирский писал еще в 1929 г.: «…мы склонны придавать интуиции важное значение во всей деятельности врача, начиная от диагностики и кончая лечением, в постижении индивидуальности каждого больного, в схватывании тех или иных отклонений от типа, мельчайших, но важных деталей в жизни и душе больного, но мы не склонны придавать этой интуиции значения чего-то самодовлеющего, непостижимого и недостижимого, заключающего в себе элементы мистики…

» и далее: «…

мы должны констатировать, что путь изучения интуиции лежит через учение об условных рефлексах Павлова, так как в своем проявлении чутье, интуиция есть высоко развитая способность к повторному восприятию условных раздражителей» Эта способность реализуется вне сознания, осознается лишь конечный результат, поставленный опытным врачом быстрый и точный диагноз, поражающий загадочностью своего возникновения окружающих и нередко самого врача.

Отсюда и мнения об особом чутье, «клиническом нюхе», врачебной интуиции, свойственных опытным, одаренным клиницистам. В основе интуиции лежит неосознанная память, из тайников которой опытный врач черпает необходимые для построения диагноза сведения, не осознав этого процесса.

Само собой разумеется, что у врача неопытного или малоопытного как в неосознанной памяти, так, впрочем, и в осознанной ничего существенного для построения трудного диагноза не содержится.

Кстати, здесь-то и может помочь диагностическая машина, в оперативной и долгосрочной памяти которой может быть аккумулирован опыт многих врачей и клиник.