Противопоставление науки искусству, особенно в медицине, по нашему мнению, беспредметно. Хорошо известно, что научный метод в какой-то мере необходим и в художественном творчестве.

Возьмите музыку, стихосложение.

Вспомним Л. Н. Толстого, Н. В. Гоголя, Гете, которые в известные периоды своей деятельности выражали неудовлетворение «обманом» искусства и стремились сделать его средством познания и утверждения истинной действительности.

С другой стороны, такие ученые, как А. Эйнштейн, К. Э. Циолковский, считали, что их открытия сделаны благодаря влиянию искусства. Искусство, оторванное от науки, М. М. Пришвин называет обманом, так же как и науку, оторванную от искусства,- мертвой водой.

Истинное знание (большое, синтетическое знание) всегда талантливо и представляет собой, по выражению М. М. Пришвина, вечный памятник войны между талантливой ложью (мистика) и бездарной правдой (рационализм). В последние годы в литературе все чаще стали появляться произведения, в которых синтез науки и искусства выступает очень рельефно.

Это очерки и фантастические рассказы, романы, повести (Ефремов, Беляев, Бредбери, Лемм, Кларк и др.). В медицине успех техники, физики и вообще науки приводит к внедрению различных машин, приборов, которые вызывают восторг, удивление.

Врач, безусловно, должен восхищаться наукой, но еще больше он должен тянуться к мудрости и восхищаться ею. Врач не должен забывать внутреннего мира человека, а тем более больного. Это тот мир, который мы не можем наблюдать непосредственно «все вместе», как наблюдаем в микроскоп бактерию, как электро — или энцефалограмму.

Внутренний мир постигается не только рассудочными путями.

Это то, что нельзя пока измерить, подсчитать. Выбросить за борт внутренний мир больного нельзя, врач тогда станет ремесленником, притом примитивным.

Мы не выступаем против использования достижений техники, электроники и различных приборов, дающих точные показатели. Напротив, приветствуем их внедрение в медицину.